Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
На столе стояла тарелка горячего борща и банка с жирнющей сметаной. У них же корова – всё молочное в доме своё. На печке подогревалась жареная картошка с мясными котлетами, и свистел пузатый чайник. М-м-м… Блаженство. Я, как будто с голодного острова, накинулась на все эти яства. Давно мне суп не казался таким вкусным. Наевшись от пуза, я пошла спать.
Шибко свекровь меня ни о чем не расспрашивала – видела, что я устала. Отобедав в час ночи, я пошла в комнату к дочурке. Она тихо сопела в кровати. Я прилегла рядом и приобняла её. Потом повернулась на спину, потянулась и приятная усталость пробежалась по каждой клеточке моего тела. Я уснула.
Утро выдалось морозным. -35! Вот тебе и к весне дело!.. Печка топилась часов с пяти. Мы проснулись где-то в восемь. На столе стоял завтрак, а мама Вади пригласила нас уже к столу. «Выспались? Давайте, поднимайтесь. Пойдемте кушать, пока все не остыло». Я протерла глаза и пошла умываться. Горячая струйка воды медленно вытекала из самодельного умывальника, я набирала её в ладони и брызгала на лицо. В это время входная дверь хлопнула, и послышался до боли знакомый голос: «Ма, я приехал!» Свекровка в одно мгновение свилась к сыну и начала обнимать его да причитать вокруг него: «Сыночка моя любимая, Вадечка мой, радость-то ты моя, ах, как я соскучилась. Ну, как ты, дорогулечка, доехал?»
А «дорогулечка» стоял и молчал, на такое количество маминых реплик он не знал, что и ответить. «Да, проведать вот решил», – вымолвил он.
«А Маша где?» – шёпотом поинтересовался он у мамы. «Умывается. Встала только», – таким же тоном ответила она ему.
Я вытерла лицо свежим полотенцем и вышла из умывальной комнаты.
– Здрасьте! – саркастически сказала я. – А мы и не ждали!
– Да меня тут паренёк один подбросил… – оправдывался он.
– А-а, хорошо тебе. Что ж раньше сюда не ехал? Никак за нами?
– За вами.
– А не много ли чести?
– Нормально чести.
Свекровь стояла рядом и слушала наш разговор. Её глаза перебегали с меня на сына и с сына на меня: «Да хватит вам ругаться! Только зашёл – и с порога уже! Перестаньте! Вадя, иди
обними жену, скажи, что любишь. И помиритесь!»
«Ах, помиритесь?! Нет уж, мама! Мириться с ним я не намерена. Я вчера не успела тебе всего рассказать, ну так слушай сейчас: мы не живем с ним уже несколько месяцев. А теперь спроси почему?» – захлёбываясь от злости, говорила я.
– Почему? – по инерции сказала мать мужа.
– Да потому, что у меня больше нет сил! Он не работает, денег не носит, дома не помогает, да еще и пьет! Но и это все я терпела. А когда стал замахиваться, то уж извините…
– Я замахивался? Мама, она врёт! – защищался мой благоверный.
– Ах, это я вру? – кричала я. – Давай-ка я тебе напомню. Что там у нас на кухне? Потолок оттёр от супа? А стол, который летал по всей комнате, собрал? Или же, может, ты сковородку выпрямил, после того, как она согнулась от твоего удара? Что ж ты молчишь?..
– Вадя?.. – свекровь побледнела. – Вадя? Ты же никогда таким не был. Что за агрессия? Это ведь не ты даже.
– Мама, да перестань, она все не так рассказывает, – хотел успокоить мать Вадим.
Она подошла к нему и дала пощёчину. Его глаза сузились, губы поджались, и сквозь зубы он пробурчал мне: «Ну, посмотрим кто кого.»
Несколько дней мы не разговаривали друг с другом, да и когда было это делать? Он постоянно уходил из дома, а возвращался пьянее вина. Мать его оправдывала: «Молодой еще. Потерпи, Машенька». А мне что? Мне-то 56 что ли? Или, быть может, 85? Чего мне это терпеть-то.
Больше свекровь ничего не говорила. Просто как-то собрала вещи и без какого-либо предупреждения уехала в больницу – с сердцем стало плохо. Мы с Ваденькой остались одни.
Когда я проснулась, было уже светло, утро все-таки, и далеко не раннее. Варюшка спала. Я решила, что пора мне вставать и помогать свекрови, прибирать да готовить. Как только я вынула руку из-под одеяла по ней пробежались тысячи мурашек: «Блин, ну и поморозня»!
«Мам, пошли печь топить, а то долго спим сегодня», – кликнула я свекровь. Но ответом мне была тишина. «Ма-ма, мам, ну ты где?» – звала я её в надежде, что она где-то рядом. «Может, в туалет ушла?» – подумала я и, накинув на себя чью-то куртку, висевшую на вешалке рядом с дверью, выбежала во двор. Белое поле, свежий воздух, звенящий от мороза, и зелёный лес. Вот и все, что там было. Тропинка, ведущая в поселок, оказалась пустой, за домом тоже никого не было, и только из сарайки, почему-то не запертой на замок, выбежала собака. «Жулик! Так вот ты где был! А я-то уж думаю, чего ты нас не проведываешь!» – обрадовалась я живому существу. Пес ласкался о мои ноги и так и просил его погладить. Взяла его домой.
Белые печки создавали ощущение еще большего холода, чем он был на самом деле. Одевшись потеплее, я взяла коробки, в которых мамуля таскала дрова в дом, и вышла на крыльцо. Чунки, предназначенные для перевозки дров из сарайки в дом, исчезли. Я облазила всю округу, но так и не нашла их. Ну вот, придется на руках тащить! Чёрт!
Накидала дров в картонные коробки, взялась за края и рванула посильнее. Резкий крик вырвался из моих уст – спину, кажись, сорвала. Ни разогнуться, ни пошевелиться не могу. Варя одна дома. Поблизости ни души… Согнувшись над коробкой и ухватив её за угол, я тащила тяжесть к дому. Коробка еле двигалась и оставляла за собой вмятый след на снежном насте. Каждый шаг причинял мне боль. На глаза наворачивались слёзы, но я шла и шла. У самого крыльца стоял мужчина. Его иссиня-чёрная борода доставала до груди, тёмно-синяя шапка закрывала лоб, а маленькие глаза смотрели на меня.
– Что, Марья, не узнаёшь? – проговорил хриплый голос.
– Теперь узнаю. Ты хоть бы побрился, – бросила я свёкру.
– Успею ещё. А где мать-то? – спрашивал он меня.
– Да и сама не знаю.
– А ты чего внаклонку-то стоишь? Спину сорвала?
– Может, и сорвала. Кто ж знает.
Он что-то пробубнил себе под нос и вошёл в дом. «Ну и мужик! Этот уж хрен поможет!» – бесилась я. Кое-как затащила дрова домой и стала растапливать печь. Этот ходил рядом и косился на меня. «Есть чё пожрать-то?» – заглядывал он в холодильник. «Не знаю, ты ж хозяин. Должен знать…» – язвила ему я.
Большим ножом я отслаивала лучину от полена. Чиркала лезвием по деревяшке, и тоненькие стружки отделялись от него. В топку положила несколько поленьев, пихнула туда бересты да бумаги и этих белых стружек. Зажгла спичку о коробок, и поднесла её к бумажке. Всё содержимое занялось огнём. Я закрыла дверку в печку и сразу почувствовала запах гари. «Блин, да тут же трещина! Сейчас же всё провоняет!» – закричала я, увидев прореху на плите у печки. «Не провоняет, – услышал моё сетование дед. – Немного протопится и перестанет дымить. Погоди».
Прошло минут десять, и, как и сказал свёкр, от этого дыма не осталось и следа. Помещение стало наполняться тёплым воздухом и дышать уютом.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
